Роман "Пустошь". Пролог.

"Триста тысяч часов за спиною

Триста тысяч планет надо мною

Не устал ли создатель их в небе кружить?"

Григорий Лепс."Самый лучший день".

Я очень стар. Настолько, что начинаю забывать кто я и откуда. Это не провалы в памяти, а нечто большее. Так компьютер стирает уже ненужную базу данных, перезаписывая ее более новой. Но, если для машины это незначительная потеря, то для меня - путь в никуда. Поэтому...Каждый вечер под треск поленьев я пишу, неудобно скрючившись на крыльце. Пишу подробно, честно и не пытаясь себя обелить. А перед кем мне собственно говоря "прихорашиваться"? То что сохранит бумага - только мое достояние.

Итак, я родился...Где и когда? Не знаю. Очень долго я не умел разговаривать на том языке, что знают большинство, проезжающих мимо Красной Ракеты. Почему? Все просто. В детстве все, что произносили люди, волей судьбы, попадавших в то место, где жила моя семья, для меня было просто набором бессмысленных, громких и однообразных звуков. Я запомнил их навсегда, однако понять смог гораздо позже. Но об этом потом.

Мама была старшей в Семье. И она меня любила. Иначе я бы не выжил среди родни. Ее любовь была столь велика, что я получал самые вкусные куски после дележки вопящего мяса, самые сладкие и светящиеся грибы. Мои серебряные ложечки -  игрушки всех детей нашей Семьи - были начищены ею до блеска, а прихватки в веселую красно-белую клеточку, которыми баловала меня мама по поводу и без него,  выстираны в ближайшем ручье. Я любил ее ворчалки-засыпалки  на ночь, сон под теплым боком под холодным небом Пустоши.... С ней я никогда не чувствовал себя уродом. Хотя был именно таким. Но не в маминых  глазах. 

Когда заканчивается детство? У всех по разному. Мое убежало вслед за людьми затянутыми в потертую кожу. От них пахло так же как от тяжелых негнущихся "веток", выплевывающих смертоносные жесткие семена, если нажать на маленький сучек у основания рогатки. Тогда я думал, что оружие тоже растет в пустоши, как дикий арбуз. Это плохой запах, но  не единственный. Был еще один аромат-приглашение.... сладкий пот. Именно он туманил разум и заставлял позабыть об осторожности. 

Мама улыбнулась мне, погладив шершавой рукой по заросшей макушке. Как я ненавидел эту поросль на голове!!! И кусок плоти, слишком гладкий, да что там....такой же как у вопящего мяса, свисающий посередине лица. 

Мама надула щеки. Я послушно спрятался за поваленное дерево. 

Семья вышла на охоту. 

Тогда я не знал, что вопящее мясо может быть не только добычей. Среди них попадаются и настоящие хищники. 

Так когда заканчивается детство? 

Меня не убили. Я лежал на земле и ждал. Страха не было. В Пустоши всегда так - либо ты, либо тебя. Главное я снова буду вместе с Семьей, рядом с мамой.

Но они не спешили меня жрать. Залепетали на своем. Я не понял ничего, но  этот звуковой скрежет навсегда въелся  в мозг. Через десять лет один доктор в Диамант Сити объяснил, что такое называется абсолютной памятью.

Двое вопящих спорили, но не убивали. Тот у которого поросль росла на нижней части морды склонился надо мной:

- Эй, Дейв, погляди-ка...Пацан.

- Кончай его, Колл... - Второй поднял руку и оторвал свои глаза-плошки. Я вытянул шею от любопытства. Но крови не было. Под ними росли еще одни глаза. Обычные для вопящего мяса. Противного цвета, как грязь на земле. Четырехглазый  почесался. - Отмыться хочется до смерти. Прибей  звереныша и пошли. Темнеет.

- Да в том-то и дело, Дейв, это наш пацан.

- Да ну?

- Ну да...

Четырехглазый подошел ближе. 

- И правда....Тогда почему они его не сожрали, Колл? - Ствол "ветки"отбросил поросль с лица. - Что за черт! Ну и глаза!!!
Ствол "ветки" уперся мне в лоб. 

- Не надо, Дейв!!! - Первый схватил его за руку. - Он явно не один день под открытым небом. Вспомни Билли! Когда мы нашли его, то не то что глаза, морда была  - закачаешься! Это чудом выживший ребенок и только!

- Ты жалостливый, как старая шлюха, Колл.  - Четырехглазый сплюнул на землю, но "ветку" отвел. Я оскалился - хочу к Семье. "Ветка" качнулась, голова взорвалась от боли и темнота поглотила меня. 

Сознание вернулось только в Поселении вопящих. 

Самое смешное, что Дейв был именно тем человеком, что взял меня к себе. Его жена научила меня мыться и есть траву. Благодаря их сыновьям я заговорил и именно рассказы "четырехглазого" Дейва заразили меня жаждой познания мира вокруг. Он стал мне отцом. Его семья - мой Семьей. Ну а  первая пара "глаз"...Как же я был глуп тогда... Я дернул себя за седеющую бороду. Она была подарена мне через год жизни в поселении. И я не снимаю эти очки-консервы по сей день. 

Что же касается Колла... Моего защитника Колла...

Он был первым, кого я убил из "ветки", найдя в его тайнике уши моей матери. Убил из мести, а не по причине голода. Так же как все вопящие, носившие на поясе железные самострелы. 

Я потянулся. Ноги затекли. Пора бы и на боковую. Столько предстоит сделать с утра....

Завтра приедет Шон - младший. Правнук малыша Шона. Он, как и его мать зовет меня дедушкой Ником. Возможно именно так меня будет называть его сын и сын его сына...

Я люблю  Семью. 

Даже если она не моя. 

Бережно сворачивая написанное. Небо хмуриться. Как тогда, когда я спустился в тоннель рядом с Зеленый Брильянтом Содружества. 

ГЛАВА 1. Выбор. Часть 1.

"...Чтоб географию свою сменить

Я буду наконец, как лорды жить

Вальяжно..."

Григорий Лепс. "Я уеду жить в Лондон".